Солдатская доля — прыжки в неизвестность!

Наши  регулярные домашние посиделки в «молодежке» социального учреждения, как правило, начинаются с вопросов, которые меня давно уже не удивляют и не ставят в тупик. «Что сегодня нового в нашем  бренном мире? - бросает он, и тут же подливает масла в огонь: -К чему нам готовиться? Чем еще нас можно удивить?»

Их, не сомневаюсь, младший сержант погранвойск запаса Сергей Галкин задаст и сегодня, в День рождения его некогда родного ведомства, безусловно, сыгравшего определяющую роль в его дальнейшем существовании, стало ее мерилом.

Как известно, в жизни любого молодого человека (если он не пацифист и не любитель «закосить») обязательно наступает  момент, когда он круто все  меняет, и приходится вместо цивильной одежды примерять форму армейского образца цвета хаки.

Моему собеседнику она досталась еще советского образца: с неподъемными кирзовыми или яловыми сапогами, тяжеленной шинелью, портянками, шапкой-ушанкой (хорошо, если по размеру),из-под которой настороженно выглядывали мало еще чего понимающие глаза, торчали худая шея да оттопыренные уши...

Одним словом, о временах нынешних (тогда о них никто и не помышлял) оставалось лишь мечтать. Впрочем, мечты мечтами, но хорошо известно: солдатская доля — это всегда прыжки в неизвестность, куда бы ты не попал служить. Там нет родителей, братьев и сестер, друзей, готовых в любую минуту придти тебе на помощь. А вынырнешь ли ты на поверхность или захлебнешься — дело твоих и только твоих рук. 
Если сегодня попросить Машину времени отмотать ленту истории на 39 лет назад, получится, что апрель 82-го стал отправной точкой, когда в дом Галкиных на Садовой,5 «постучалась» очередная повестка о призыве на действительную воинскую службу. Теперь уже сыну предстояло продолжить дело своего отца Виктора Петровича, тоже когда-то служившего пограничником, только не 2 года, как Сергей, а несколько дольше. Пусть и в другом месте. Прямо ирония судьбы какая-то, по-другому и не скажешь!

От Медыни до Северной столицы каких-то 800 с небольшим километров. Именно туда и направили моего собеседника — в распоряжение ОКПП «Ленинград», в школу младшего сержантского состава, где предстояло пройти так называемый «курс молодого бойца» и получить первые уроки причастности к клану людей, носящих зеленые фуражки и такого же цвета погоны.

Но это было только началом длинного пути, всегда и везде подбрасывающего испытание на прочность и выживаемость.

«Представляешь, что такое по тревоге оперативно спуститься с четвертого этажа?! Шум, гам, неразбериха! Только успевай беречь голову с руками!» - веселит он себя сейчас. Вспоминаю себя и подтверждаю: хорошо понимаю его. Допустим, на Крайнем Севере, где проходила моя служба, такие высокие строения отсутствовали, но и там слово-набат «Тревога» посредине ночи вызывало животный страх, действовало на нервы. Так что здесь наши эмоции совпали.

Первые месяцы, как и все новое, промелькнули быстро, после чего пришлось менять место дислокации: впереди ждали Архангельск и небольшой городок Кемь в Карелии. Ну, если с тогдашним Ленинградом и вышеупомянутым городом все более или менее ясно: на карте страны они помечены яркими точками, да и в СМИ частенько мелькают, то последний — кот в мешке, никто из родственников молоденького сержанта даже не представлял: а где он? как туда добраться?

Да откуда им было знать, что он — исторический и административный центр Республики Карелия (тогда этот край, как и Прибалтика, считались где-то там… за пределами наших познаний), основанный в 15 веке и расположенный на пути к Соловецкому монастырю: там круизные суда делают остановку, с населением всего-то чуть больше 10 тысяч. Одним словом, настоящая Тмутаракань с северным колоритом домов, дорог, всей
инфраструктуры.

Забегая вперед, хочу предупредить: любителей пощекотать свои нервы засадами, стрельбой, поимкой нарушителей границы, беготней служебных овчарок вдоль КСП в моем повествовании ждет разочарование полным отсутствием такового. Служба на границе тоже ведь бывает разной! По мнению Сергея, вдали от шума городского все проходило тихо и буднично — совсем не так, как описывается в толстенных романах или показывается в телесериалах. Но ее не выбирают — она такая, как есть, пусть на первый взгляд и умиротворенная, успокаивающая и расслабляющая. До определенной поры...

Вспоминается некогда популярная телепередача «В нашу гавань заходили корабли». Заходили они и в Беломорск, где младший контролер Галкин со товарищи проверяли их содержимое на соответствие с таможенной декларацией, прощупывали на «вшивость». Волновались ли их капитаны и члены команды при виде пограничного наряда, поднимавшегося по трапу, мне не ведомо: слишком все индивидуально. Но то, что их никто в мире не любит, побаивается — факт неоспоримый! А раз чувствовали себя неуютно — значит, неспроста...

Так они их встречали и провожали. Большие и малые. Как пелось в одной популярной песенке — совсем не так, как поезда. И как-то незаметно, исподволь — вместе с запахами моря и шумом волн о причал — в сознание закралась да так там и осталась мысль: как ни крути, а дембель-то не за горами, не сегодня-завтра придется паковать вещи и отправляться в обратный путь. И если здесь, в Кеми, за тебя отвечают командиры с замполитами плюс старшина, то дома все или почти все зависит только от тебя самого. Их уже не будет — а будешь ты в единственном числе.

Возвращение в родные пенаты — вообще отдельная история: малая родина далеко не всегда встречает своих сыновей хлебом-солью, всполохами салюта и брызгами шампанского, осторожно присматриваясь: ну и кем ты стал, на что способен? Где бы ты ни был, чем бы ни занимался 730 дней, а «завоевывать» ее приходится заново. Ведь на ее землю ступил совсем не тот человек, каким его запомнили весной 1982 года. И это - еще один прыжок в неизвестность. А «парадно-дембельская» шелуха в виде аксельбантов, погон со вставками, знаков боевой лихости на груди (настоящих и псевдо), хромовых сапог слетит уже буквально на следующий день, как ты только переступил порог отчего дома и открыл рот...

В отличие от некоторых друзей-сослуживцев, он не стал отсиживаться в «окопе» в ожидании попутного ветра и хорошей погоды, направив свои стопы в ОРС местного леспромхоза, где сел за руль автомобиля. Да так и остался его властелином на долгие год, от случая к случаю лишь меняя работодателей. Появились новые друзья, в путевом листе значились новые города. Но это уже перестало быть прыжком в неизвестность — он к ним привык и воспринимал как данность еще там, в Кеми.

… Впервые я встретился с погранцами вживую, как говорится «на земле», еще в середине 70-х годов прошлого века на острове Ратманова, что в 4-х километрах от Аляски: они ожидали  спецаппаратуру. Место знаковое: там находятся граница часовых поясов и международная линия перемены дат; там, а вовсе не на Камчатке первыми встречают Новый год и первыми, если что, подставят свою грудь неприятелю. Хотя, как мне стало известно потом, американцы — вовсе не задиры: им тоже хотелось жить спокойно, подумывая о друзьях и близких. Да и условия вечной мерзлоты, судя по всему, не располагали «к вольностям». Но то, видимо, было другое поколение… А если кто и пытался нарушить полярную тишину приграничья, то львиная их доля приходилась на местных чукчей, пытавшихся через Берингов пролив попасть в гости к своим американским друзьям и родственникам. Но кто же их пустит: граница тогда держалась под прочным и надежным замком, мышь не проскочит. А до цоевских «Перемен» оставалось еще много лет...

Вспоминая их сейчас и сравнивая с моим визави, невольно приходишь к выводу: обе стороны прошли через прыжки в неизведанное, по пути открывая новый мир, познавая новых людей и свои возможности. Только там, где начиналась карта СССР, все это выглядело острее и напряженнее. А в остальном — обычные парни с Планеты Земля!
      
Александр БОЧАРОВ.

Фото из личного архива Сергея Галкина.