Готовы ли мы к глобальному потеплению?

После зимы 2019-2020г, когда не замерзла Ока, а сплошного снежного покрова практически не было, трудно, наверное, найти человека, который бы продолжал сомневаться в том, что наступила эпоха глобального потепления климата.


За последние десятилетия зимы стали значительно теплее, и в средней полосе России это по-настоящему бросается в глаза: лёд на реках, снежный покров (или их отсутствие) в данном случае служат индикаторами изменений температурных показателей. Выдвигаются  различные версии, вплоть до мифических, которые никак не объясняют происходящие в мире перемены.


Потепление климата не может не беспокоить учёных. В первую очередь тех, кто по своей специальности напрямую сталкивается с его последствиями. К ним относятся и гляциологи – специалисты, занимающиеся изучением льда в природе.


Наша гостья Оксана Савоскул - выпускница кафедры гляциологии и криолитологии географического факультета МГУ, кандидат географических наук. Как бывший сотрудник института географии РАН, она готова рассказать нашим читателям об этой загадочной специальности и ее связи с другими науками о Земле.


- Оксана, что это за наука – гляциология?


- Это научная дисциплина из комплекса физико-географических наук, предметом изучения которой является лед в природе. В узком понимании речь идет обо льдах на поверхности Земли. А это ледниковые щиты Антарктиды и Гренландии, Шпицбергена, Новой и Северной Земли, ледники, которые находятся либо на больших высотах в горах, либо в высоких широтах в приполярных областях Земли, все переходные их формы, а также льды водоемов – рек, озер, морей, океанов. Ну и конечно, снег - снежный покров, каждую зиму покрывающий обширные площади суши в умеренных широтах. Непосредственно к гляциологии примыкает еще криолитология или мерзлотоведение – область науки, занимающаяся вечной мерзлотой.


- То есть, как я понял, вечная мерзлота не является объектом изучения гляциологов?

 

- Не совсем. Это зависит от того, как трактуется термин. В широком понимании гляциология - это наука обо всех природных льдах. В принципе единственная (!) кафедра в стране, которая занимается подготовкой гляциологов, это кафедра гляциологии и  криолитологии географического факультета МГУ. Каждый студент, обучающийся на этой кафедре, изучает обе специальности параллельно, потому что они тесно связаны. На западе сейчас принято гляциологию в широком смысле именовать криологией, где корнем является «крио» - холод, а всю область распространения льдов в природе – криосферой. Ну а в России в этом же понимании используется термин «гляциосфера».


- Некоторые скажут: и так проблем хватает, а вы тут со своими льдами! Каков вклад гляциологии в понимание процессов, происходящих на Земле?


- Этот вопрос можно дать множество ответов. Во-первых, те, кто скажут, что проблем хватает и безо льдов, будут совершенно правы. Этим людям гляциология совершенно не нужна. Ответ зависит от того, с чьей позиции он задается. С точки зрения государства, поддерживающего развитие науки, гляциология, как и любая другая наука, нужна. По крайней мере, на всякий случай: вдруг эти ученые возьмут да откроют что-нибудь интересное. Что они, собственно, и сделали, открыв несколько лет назад подледное озеро Восток в Антарктиде. С точки зрения ученых, наука нужна всякая. Просто потому, что развитие любой отрасли знания имеет свою собственную динамику и логику. Любой ученый, по сути, отвечает на вопросы, поставленные прямо или косвенно его предшественниками. А способность человеческого разума задавать вопросы и искать на них ответы - фундаментальное его свойство. В свое время было распространено такое шутливое определение: «Наука - это способ удовлетворения собственного любопытства за государственный счет». К государственному счету сейчас прибавляются другие источники финансирования научных исследований, но суть остается прежней: наука это способ удовлетворять любопытство, раскрыть природные тайны и использовать их во благо человека. Она как занятие - процесс безостановочный и необратимый, и прелесть этого занятия заключается в том, что никогда заранее неизвестно, к чему он приведет, что нового удастся открыть.


Теперь о вкладе гляциологии в понимание процессов, происходящих на нашей планете. Я уже упомянула выше модели, с помощью которых можно по размерам ледников судить о климате прошлых эпох. Решив эту задачу, можно решать и обратную: применить те же модели для прогнозов. То есть, ответов на вопросы о том, что произойдет с ледниками в будущем. Когда, скажем, станет теплее на столько-то градусов, насколько они станут меньше, чем сейчас? Иными словами, сколько воды на планете перейдет из твердой фазы в жидкую? Куда денется эта вода, когда ледники уменьшатся в размерах? Львиная доля воды от растаявших ледников попадет в Мировой океан, уровень которого повысится. Поэтому, когда, например, мы говорим о том, что с потеплением климата Венецию и Санкт-Петербург может затопить, мы это основываем на каких-то реальных подсчетах. А если растает весь лед, который сейчас есть на Земле, уровень океана поднимется на 65 м. И это был только один из примеров того, что может дать изучение природных льдов.

 

Благодаря пониманию того, что происходит на нашей планете, мы, гляциологи, теперь можем смотреть и в космос. В последние десятилетия появилось и появляется множество новых данных о других планетах. Например, мы, можем теперь изучать полярные ледниковые шапки на Марсе. Мы также знаем, что одним из потенциальных мест, где в Солнечной системе можно открыть жизнь, является Энцелад – геологически активный  спутник Юпитера, на поверхности которого под ледяным панцирем находится океан. И если когда-либо пойдет речь об отправке исследовательской миссии на это космическое тело, то консультации о том, как работать с ледяной поверхностью, как отбирать пробы, как изучать воду под ней, будут давать именно гляциологи.


- А в каких экспедициях Вы были, чем занимались?


- Первые экспедиции, в которых я участвовала в качестве студентки-практикантки в 1993 году, были на Кавказ - в Приэльбрусье, и в низовья Енисея, в район поселка Усть-Порт. Потом курсовые и преддипломные практики – Новосибирские острова и Тянь-Шань. По окончании учёбы в МГУ я поступила в аспирантуру, после - стала научным сотрудником института географии РАН, и до 2007 года ежегодно участвовала в экспедициях, а впоследствии и руководила ими. Помимо Тянь-Шаня, Памира и Камчатки, где у меня были многолетние проекты, и куда я больше десяти лет возвращалась из года в год, это были исследования в горах Алтая и в Прибайкалье.

 

Основным темой, над которой я работала в те годы, когда активно занималась полевыми исследованиями, была палеогляциология той или иной горной области – история ее оледенения. Восстановление истории оледенения – фактически детективная работа, и заниматься ею, сидя в кабинете, невозможно. Она требует проведения большой исследовательской работы в поле для сбора материалов, в переносном смысле - улик, свидетельствующих о том, какими были ледники в тот или иной период геологического прошлого: маленькими, большими, такими же, как сейчас? Промежуточным итогом всякого такого исследования является карта, поскольку гляциология все-таки географическая дисциплина. А уже на основании картографических заключений о размерах ледников в прошлом можно судить о том, каким был в то время климат, чем он отличался от современного. Для решения этой второй задачи необходимо применение такого инструмента, как численная/компьютерная модель, в которую вы вводите пространственные параметры ледников прошлого, а на выходе получаете характеристики климата. Эта задача решается уже в кабинете, и она не менее интересна, чем первая, поскольку готовых моделей часто не существует, и ученому приходится их изобретать самому.


- Растают ледники – потеплеет, будем растить апельсины. В самом деле, а что плохого в глобальном потеплении?


- Ваш вопрос касается моделирования последствий изменения климата в будущем. Для начала давайте определимся. «Хорошо» и «плохо» – понятия относительные. Здесь играет роль то, с какой точки зрения мы смотрим на этот вопрос. На ход развития Вселенной, наверное, никак не повлияет то, что атмосфера какой-то планеты станет на несколько градусов теплее. На траекториях движения и космической судьбе Солнца и Луны это тоже никак не отразится. Земля с орбиты не сойдет. Эта планета переживала и не такое! (Криогений – геологический период неопротерозойской эры, который начался примерно 700 миллионов лет назад и продолжался около 80 миллионов лет. За это время практически вся поверхность Земли, вплоть до экватора, была покрыта льдом. Или Юрский период Мезозойской эры – когда практически полностью исчезли полярные льды. – Примечание автора). Существованию жизни на ней глобальное потепление никак не угрожает, подавляющее количество видов растений и животных его перенесут, не моргнувши глазом. Поэтому под теми, кому это будет «плохо» и «негативно», мы все же понимаем себя, любимых. И еще те биологические виды, численность которых угрожающе мала.


Теперь давайте подумаем о том, что же такое глобальное потепление. Климат в любом месте планеты можно представить себе, как устоявшуюся систему смены сезонных погодных условий, которые меняются изо дня в день благодаря неустанной циркуляции атмосферы. Так вот, в стабильном климате формирование и движение больших воздушных масс (циклонов и антициклонов) происходит по определённой, как бы «отработанной» системе. В каждой местности есть свои представления о том, как эта система работает: первый снег выпадает на Покров, после Рождества наступают «крещенские морозы», весной, когда зацветет черемуха, на несколько дней наступит похолодание. Но как только система выходит из баланса, у нас начинаются сбои. Например, внезапная сильная оттепель зимой, которая потом закончится гололёдом, или большое количество осадков в то время, когда их не должно быть.


- Потепление климата в средней полосе принесёт нам больше негативных последствий?


Все эти отклонения от нормы – теплая зима, дождливое или засушливое лето – сопровождаются экстремальными погодными явлениями. Например, ураганными ветрами, наводнениями, лесными пожарами и другими стихийными бедствиями. Не то, чтобы таких явлений не бывало раньше, но частота их при изменениях климата увеличивается. Насколько нам от этого может быть плохо? Для начала это вроде бы пустяки.


Провели наши дети эту зиму без катания на санках и лыжах. Неприятно, но ничего страшного. А то, что после такой зимы короеды и другие насекомые могут дать вспышку численности, мы вряд ли заметим. А вот по лесам увеличится количество сухостоя, начнутся пожары. Плодовые деревья, которые мы для внуков сажали, начнут болеть, и их придется спилить. Починили сорванную ураганом несколько лет тому назад кровлю здания, в котором мы сейчас находимся. И так далее.


Но когда частота этих событий увеличивается, на сцену выступает статистика. А она - вещь беспощадная. Сегодня здесь крыша, завтра – там, тут провода порвало ледяным дождем, там – сломанным деревом. Рано или поздно суммарный эффект всех этих единичных событий становится заметен на уровне экономик отдельных областей и целых стран. И тут опять нужны ученые, чтобы понять, какие группы населения, какие сферы экономики будут наиболее уязвимы, как предотвратить ущерб, как адаптироваться к грядущим изменениям.


Так что потепление везде принесёт больше негативных перемен, чем положительных, потому что это такая вещь, к которой надо подготовиться. Не надейтесь на то, что будете выращивать бананы на Таймыре или апельсины в Тарусе. На севере может сформироваться тёплый климат, но перед этим произойдёт множество катаклизмов. Готовы ли мы распроститься со многими прибрежными городами ради того, чтобы загорать на Белом море? Сомневаюсь. Готовы ли мы к таким переменам? Не думаю.


Беседовал Вадим МАЛЬЦЕВ.