Бахалка

Труднее всего было найти подходящую медную трубку. Трубка нужна диаметром с карандаш и длиной в два спичечных коробка. А главное – она должна гнуться, не ломаясь. Лёшка облазил все сараи и свалки, но трубки не нашёл. Он было начал задумчиво поглядывать на грузовик соседа, но дядя Лёва, догадавшись о терзаниях Лёшки, погрозил ему из окна кулаком. Лёшка готов был отдать за трубку что угодно, даже маленький китайский фонарик, который он выменял на бесчисленное количество разных штучек. Но трубку за фонарик никто отдавать не хотел. Лёшка изнывал от желания достать трубку - он мечтал о бахалке.

Бахалка – это медная трубка с резинкой и гвоздём. Согнутый около головки буквой «Г» гвоздь остриём вставляется в трубку, сплющенную с другого конца молотком и тоже согнутую буквой «Г». Хвостики двух «Г» соединяются тугой резинкой (кольцо от велосипедной камеры), и получается устройство, способное «бахать» серу от спичечных головок. Добрая бахалка уже из одной головки извлекала выстрел такой силы, что у стрелка порой закладывало уши. А когда на улице темнело, было видно, что в момент выстрела из трубки вырывается огонь. Это было похоже на настоящую перестрелку. Каждый вечер счастливые обладатели трубок собирались в тихом зелёном переулке, и, сидя на перевёрнутой лодке, на радость соседям хвастались громкостью своего вооружения. Лёшке приходилось только смотреть.

Как всегда, выручил дедушка. Он, несмотря на пенсию, всё ещё работал водителем старенькой легковушки и однажды тайком от бабушки («без рук ребёнок останется») принёс из гаража великолепный кусок медной трубки точь-в-точь по лёшкиным мечтам. Чтобы найти подходящий гвоздь, вырезать резинку из колеса от нового велосипеда, сплющить трубку и расплавить в ней кусочек свинца (технологическая хитрость), Лёшке потребовалось не больше двух часов. Ещё засветло была готова великолепная бахалка, которая всего «с полспички» бахала так громко, что завсегдатаи старой лодки после упорного состязания неохотно отдали пальму первенства Лёшке. Особенно ценным было то, что лёшкина бахалка не давала осечек, позволив ему с честью выйти из рискованной военной авантюры, в которую Лёшка ввязался после состязяний.

В тот вечер Лёшка заявился домой около полуночи. Его торжествующий вид безоговорочно пресёк попытку выговора со стороны бабушки за позднюю гулянку. Впрочем, взбучки всё равно бы не получилось, потому что за столом сидел дядя Слава, бабушкин сын, приезжающий иногда из большого города спокойно попить водки «в своём отечестве» и пожаловаться на тупоголовое заводское начальство, которое откровенно «игнорировало слесарем шестого разряда». По только что початой второй поллитровке и по тому, что каждую фразу дядя Слава повторял всего раза по четыре, Лёшка понял, что застолье продлится ещё долго. Поэтому он со смирением кошки выдержал колючий дядин поцелуй и, набив рот любимым салатом, отправился спать, трезво рассудив, что похвастаться бахалкой успеет и завтра.

Лёшка проснулся поздно и, запустив руку под подушку, извлёк чудесную бахалку. Он аккуратно разобрал её и с удовольствием принялся изучать слегка закопчёный гвоздь и красноватую трубку, приятно пахнувшую гарью. Он ещё вчера решил, что не променяет эту бахалку даже на пистолет-пугач, о котором мечтал года два. Было очевидно, что бахалка намного практичнее пугача, потому что патроны к нему быстро кончались, а с добыванием спичек у Лёшки трудностей не возникало.

Во дворе загремел умывальник, и Лёшка догадался, что дядя Слава вышел побриться. Лёшка быстро оделся, схватил бахалку и выскочил во двор. Дядя слава вдумчиво брился, подглядывая в маленькое настольное зеркальце, как в замочную скважину. Лёшка терпеливо дождался конца дядиного туалета и, сияя, показал ему разобранное сокровище. Немного опасаясь, что дядю встревожит стреляющая конструкция, Лёшка принялся горячо и сбивчиво разъяснять безопасность своего детища и его преимущество перед дорогим, но непрактичным пугачом.

Дядя Слава прижёг скулы одеколоном и, сохраняя плачущую гримасу, бросил взгляд на бахалку. Шевельнув губами, он повесил на плечо мохнатое полотенце и решительно шагнул к Лёшке. Лёшка, скиснув, приготовился к нудной лекции. Но он ошибся. Большая дядина рука неожиданно сгребла с открытой лёшкиной ладони драгоценную бахалку и, слегка размахнувшись, забросила её в буйные заросли крапивы, занимавшие почти четверть запущенного бабушкиного огорода. Лёшка застыл на месте и даже перестал моргать. Он не слышал, что вещал дядя о выбитых глазах и оторванных пальцах. В лёшкиной голове, как в замедленном кино, прокручивалась только одна картина: дядя взмахивает рукой, и части бахалки, переворачиваясь в воздухе, исчезают в зарослях.

Лёшка не заплакал. Он почему-то всегда реагировал на несчастья не сразу. Беда как бы постепенно накапливалась у него под ложечкой и уже оттуда, переполнив душу, изливалась в обильных слезах. Но к этому моменту Лёшка всегда успевал уединиться, поэтому его горя никто никогда не видел. Лёшка молча отвернулся от закипающего дяди и неторопливо направился к маленькому сарайчику, в котором дедушка хранил запчасти и масло для своего заезженного автомобиля. Закрыв дверь на крючок, Лёшка опустился на хромой стульчик и зашёлся в беззвучных рыданиях. Ему было совершенно ясно, что в буйных зарослях бахалку уже не найти и что другой такой бахалки у него не будет никогда в жизни.

Лёшка раз за разом вспоминал дядину руку, бросающую бахалку и ему стало так невыносимо горько, что он тихонько заскулил. Кажется, первый раз в жизни Лёшке стало по-настоящему больно, что у него нет отца. И он ясно представил себе, как красивый и сильный отец берёт струсившего дядю за шкирку и забрасывает его в те же самые крапивные заросли, и как дядя, смешно дрыгая ногами, с воплем летит по тому же маршруту, что и бахалка.

И тут ему в голову пришла гениальная мысль. Ведь если удастся точно восстановить в памяти полёт бахалки, он сумеет её отыскать. Лёшка вылетел из сарая и, не вытирая слёз, бросился к тому месту, где стоял дядя при броске.

Лёшка вылез из крапивы только к вечеру. На его лице не было выражения радости, хотя главное – трубку – он  всё-таки нашёл. Подчёркнуто спокойно отряхнув колени, и не морщась от многочисленных волдырей, Лёшка двинулся к сараю, чтобы согнуть новый гвоздь. Было ещё светло, когда бахалка произвела первый выстрел. Лёшка выстрелил ещё и ещё раз и, убедившись, что бахалка не стала хуже, ушёл в своё любимое место в соседнем овраге. Ему никого не хотелось видеть, да он и опасался, что на лице ещё остались следы слёз.

Просидев в овраге до темноты, Лёшка вернулся домой. Он потихоньку прошмыгнул на террасу и посмотрелся в зеркало. Ничего не было заметно. Только между бровями Лёшка разглядел небольшую морщинку, которую раньше он почему-то не замечал.

Сергей ЦЫГАНКОВ.