Вечный огонь созидания

Когда дело исходит из глубин души, когда хочется творить, не прекращая работу ни днём, ни ночью, тогда можно быть уверенным, что однажды ты создашь настоящий шедевр, который долго будет радовать людей, вспоминающих о тебе добрым словом.

Многие работы известного тарусского художника и  мастера-реставратора Леонида Гогидзе бесспорно можно назвать такими шедеврами, ведь своему делу он предан с самых юных лет, однажды раз и навсегда избрав творческий путь.

Леонид Борисович родом из Дубны – города-наукограда. В семье, где отец был ведущим инженером ядерного института, а мать -  преподавателем Высшего Волжского военно-строительного училища, ему, казалось, не стоило беспокоиться о своём будущем: положение и происхождение «обязывали» пойти по научной стезе, но...

Если уж природа создала тебя художником, то лётчиком, а тем более физиком-ядерщиком тебе точно не быть! Ещё учась в  школе, Леонид решил стать резчиком по дереву.

Почему вдруг резчик?

«Однажды, это было ещё в 70-е годы, художественная школа, в которой я занимался, отправилась на экскурсию в Абрамцево, - поделился Леонид Борисович. - Вся эта творческая атмосфера, кабинеты рисования, мастерские по обработке металла и камня произвели на меня неизгладимое впечатление, вывернули душу наизнанку и наполнили мою жизнь смыслом. Здесь же я и принял решение, можно даже сказать, что именно в этот момент я родился как художник!»

Прошло ещё четыре года. Экскурсия в Абрамцево принесла свои плоды: одна из работ Леонида  попадает на выставку «Мир глазами детей». Да не куда-нибудь, а в музей изобразительных искусств им. А.С. Пушкина в Москве -    художественная школа получила право на десять выставочных мест. Панно «Голова витязя», созданное Леонидом по мотивам сказки Пушкина «Руслан и Людмила», было отобрано в числе первых.

Участие в подобных выставках часто служит стартом, даёт возможность расправить крылья. Работа была замечена, а Леонид уже не сомневался – его место в Абрамцево. Только там он продолжит своё образование по окончании школы, и разубедить его в этом будет невозможно!

Однако, кроме таланта, необходимо иметь и хорошую репутацию, чего у школьного шалопая не было и в помине. За всевозможные провинности его трижды выставляли за порог школы. С таким «послужным списком» об Абрамцевском училище можно было забыть навеки, но тут вмешался случай!

Приближался праздник Победы. Необходимо было создать нечто, что придаст его «подмоченной» репутации более благородный оттенок и вселит в душу пусть и маленькую, но надежду.

Решение принято: на шести ватманах он спроецировал знаменитую скульптуру Вучетича, изображающую советского солдата с мечом, а у подножия создал «Вечный огонь»,  поместив под проволочный каркас вентилятор. «Языками пламени» послужили пионерские галстуки, которые он бессовестно стащил из школьного музея. Галстуки были порезаны и закреплены на каркасе, а лёгкий ветерок, поднятый лопастями вентилятора, заставил их трепетать как самое настоящее пламя.

Композицию заметил директор школы Михаил Сергеевич Жохов. «Кто это сделал?» - этим своим вопросом во время урока он заставил побелеть учительницу. «Этот!» - заикаясь, вымолвила она, схватив «залётчика» за шиворот и выведя вон из класса.

«Жизнь закончилась, - решил Леонид. - Сейчас вытурят окончательно, про Абрамцево можно забыть!» Но неожиданно директор выдал: «А ведь молодец, наш шалопай! Вот ведь, до чего додумался!»

Видно, что-то всколыхнулось в душе старого фронтовика, а статус Леонида из хулиганского вмиг был повышен до уровня примерного ученика с оценкой «отлично» по итогам года. Путь в Абрамцево был открыт!

Следующая проблема: десять человек на место. И как её решить? Выручила литература! С пафосом прочитанное стихотворение Маяковского «О советском паспорте» открыло дорогу на факультет обработки дерева, камня и кости.

Впоследствии, будучи уже студентом, он подпадает под влияние таких корифеев искусства, как Николай Шипеев (один из ведущих мастеров Богородского промысла), Леонид Брысин, Михаил Добряков и других, знакомится с Василием Ермиловым – ведущим мастером хотьковской резьбы. По признанию самого Леонида Борисовича, эти люди поступили с ним как с куском дерева: из неотёсанного «бруска» они выточили мастера,  без всякой жалости убрав всё лишнее, что мешало его дальнейшему росту.

Как убирали лишнее? Да очень просто! Например, на первом курсе он получил задание сделать обыкновенный ковшик. Дело нехитрое – взяв резец в руки, с заданием справился первым. С гордостью предъявил работу преподавателю, но… Дивный ковшик был безжалостно разбит о пенёк со словами: «Нечего плодить кривых уродов – держи  новую заготовку! И на этот раз сделай всё как надо!»

Было очень обидно, но потом дошло: если уж взялся за копирование, то копия должна идеально походить на оригинал! Так, методом проб и ошибок, а иногда и боли, проходило становление нового таланта.

Первая работа, вызвавшая похвалу именитых мастеров, – резное панно, сюжетом которого стали обыкновенные русские матрёшки. Над каждой деталью Леонид трудился с особой тщательностью, не забывая о судьбе злосчастного ковша.

Похвала именитых мастеров открыла перед студентом новые горизонты: заказы посыпались как из рога изобилия – ложки, плошки, маски, ковши, резные статуэтки  и многое другое.

Сложно ли учиться в Абрамцево? «Если относиться к учёбе как к строевой службе, то сложно, - считает Леонид. - Но когда желание что-то создать идёт изнутри тебя, то все трудности отходят на второй план – начинаешь получать удовольствие от своего дела».

Училище закончил в 1978 году, попав по распределению в Объединённый ядерный институт в Дубне - на должность оформителя спортивных сооружений. Не успел вработаться, подоспело новое назначение: как одному из лучших мастеров Подмосковья, ему было поручено изготовление сувенирного подарочного ковша к хоккейному турниру на приз газеты «Известия». В те годы хоккей у нас был в чести, а этот турнир являлся одним из самых престижных в мировом первенстве. Народ замирал у телевизоров, когда наши и канадцы с упоением лупили друг друга клюшками и на последней секунде пытались изменить ход всей игры. Понятно, что подводить чемпионов – просто немыслимо! Сувенир должен получиться безупречным, что и произошло.

«Приехали мы в редакцию газеты «Известия», - вспоминает Леонид.-  Мастера привезли свои сувениры, и тут я со своим ковшом. Работу одобрили и вручили в номинации «лучшему бомбардиру». Им стал хоккеист Владимир Мартинец. Позднее мне, за участие в сувенирной кампании, подарили клюшку. Так я стал «хоккеистом». За такую выходку меня потом чуть не «съел» директор спортивных сооружений Дубны: дескать, нечего через голову прыгать! Правда, я выкрутился: сказал, что участвовал ради рекламы города и его спортивных достижений. Директор подумал, покряхтел и велел выписать мне премию – 10 рублей!»

Приближался олимпийский 1980 год. Спортивные комплексы  Дубны подпали под эгиду олимпийского резерва – мало ли что! Теперь Леонид оформлял олимпийскими мишками и бегущими спортсменами бассейны, теннисные корты, украшал местный стадион и другие объекты знаменитой надписью «Москва-80». Сроки поджимали, да и работа нервная – административный отдел постоянно дёргал по любой мелочи. В страну зачастили иностранные делегации, а как отпустить обратно во Францию или в какую-нибудь Швейцарию дорогих гостей без памятного сувенира? И кому поручить эту важную государственную задачу, как не Леониду?

Сразу после Олимпиады грянули перемены: установилась фиксированная оплата труда. Хорошо это или плохо – не нам судить, но любая инициатива при таком уравнительном подходе губится на корню. Зачем стараться, если нет возможностей для роста? Зачем делать что-то, если и бездельник, и трудяга оцениваются одинаково, а инициатива воспринимается как должное? Пришлось выбирать: либо болото рутины, либо поиск новых возможностей творческого роста.

Поиск себя привёл его сначала в Кингисепп, где он занимался изготовлением сувениров, которые поставлялись в Ленинград, а потом и в институт народных промыслов в Москве. Здесь он встречается с Василием Ермиловым – одним из ведущих мастеров Союза декоративно-прикладного искусства в стране. Он-то и предложил Леониду отправиться в Тарусу - город, славный своими народными промыслами. В Тарусу приехали ночью, и первое, что увидели – в ночной мгле едва просматривались старенькие домишки, утопающие в снежных сугробах. Поразила удивительная, какая-то звенящая тишина.

В мастерской экспериментального завода Леонида приняли, как говорится, с распростёртыми объятьями – слава успела опередить его. Руководство, недолго думая, сразу присвоило ему наивысший разряд, как опытному и видавшему виды мастеру, определив в лабораторию, где  усердно трудились художники.

На заводе Леонид наладил тесное сотрудничество с местными художниками, среди которых выделил в первую очередь Станислава Жулидова, Виктора Скориантова, Виктора Кондрашова. Появился ряд совместных работ, среди которых отдельной строкой можно выделить подарочный шахматный набор гроссмейстеру Анатолию Карпову.

Интерес к мастеру-резчику проявило и Тарусское профессионально-техническое училище (ныне - Тарусский многопрофильный техникум), в котором занимались подготовкой краснодеревщиков, и Леонид с удовольствием принимает приглашение вести курс резьбы:

«В то время наше СПТУ готовило мастеров художественного направления. Овладеть искусством резьбы по дереву приезжали со всей страны: были студенты из Бурятии, Башкирии, Украины и даже с Магаданской области. Надеюсь, что за те два курса, которые я обучал ребят, мне удалось у многих пробудить талант, что не могло не помочь им в дальнейшем».

Позднее ситуация изменится: специалисты-краснодеревщики станут не нужны, и набор на это отделение прекратится.  Почему так произошло? Леонид только разводит руками - кто знает? С ним согласен и нынешний директор техникума Сергей Петров. Не востребована эта профессия на рынке труда – вытеснил авторские работы вездесущий ширпотреб, или, как модно сейчас говорить – китч. Многолетняя традиция подготовки мастеров-резчиков одного из лучших в стране училищ была в одночасье прервана, а ведь в музее Тарусского многопрофильного техникума есть поистине уникальные вещи, и все они сделаны руками ребят!

Вместе со своими воспитанниками Леонид успел принять участие в оформлении городских площадок и детских садов, оснастив их творениями, воплотившими героев из русских народных сказок. Остатки этих работ, как некие реликты ушедшей эпохи, мы можем наблюдать в заводском саду и некоторых других частях города.

«Мне хотелось обучить моих ребят тем же приёмам, каким учили и меня. Самым трудным при этом оказалось работать с левшами. У меня было двое таких учеников. Неизвестно, кто кого из нас учил! Пришлось ставить зеркало и работать, глядя в него. Так я научился работать левой рукой. А заодно и ребята многое освоили».

Однажды к Леониду обратился Вячеслав Щербаков, который в то время был инициатором создания в Тарусе мемориального музея Павла Голубицкого. Требовалось сделать памятную доску в честь знаменитого изобретателя в области телефонии (эта доска и ныне украшает фасад здания Центральной почты).

Задача стояла непростая – неметалл покрыть металлом, ведь доску он спроектировал из пластилина! «Думал я над этим вопросом долго, - выдал секрет мастер. - Но потом решил пойти к химику Халиду Назарову: он-то и предложил пластилин покрыть медью. На заготовку нанесли углеродную патину, погрузили пластину в специальный раствор, где путём химических реакций начала осаждаться медь. Через неделю аккуратно сняли с пластилиновой заготовки получившуюся «маску», - готово!

Годы перестройки не пощадили Тарусские народные промыслы: экспериментальный завод постепенно сдавал свои позиции. Никому не нужна была его качественная конкурентоспособная продукция – наступала эпоха дешёвых подделок. Снова пришлось искать своё место, и, как только открылась вакансия в СКБ КП ИКИ РАН, устроился туда простым плотником второго разряда. В это время Леонид принимает участие в оформлении детских площадок в Тарусе, в Протвино, а также в Кирове – одном из райцентров области.

 
Работая в качестве оформителя,  однажды Леонид получает заманчивое предложение: придумать товарный знак Тарусского СКБ КП ИКИ РАН. Так появился  «Человек, прорывающий пространство». Этот знак можно увидеть на приборах, которые изготовляет КБ для отправки в космос, официальных документах организации.

Неожиданно «на ковёр» его вызывает  директор Вячеслав Щербаков.  Говорит: «Пиши заявление!» «Какое?» – удивился Леонид. «Будем рекомендовать тебя в инженеры–конструкторы второй категории!» – последовал ответ. Леонид немного опешил, но заявление написал. В отделе кадров такое распоряжение везти в Москву отказались: «Как это? Обычный плотник - и вдруг конструктор? Вези документы в Москву сам!»

В Москве церемониться не стали: Руальд Сагдеев, тогдашний руководитель советской космической программы,  был хорошо знаком с работами Леонида Гогидзе, и бумагу  подписал без возражений.

В это же время в Серпухове формировалась группа специалистов для обучения финских детей русским народным промыслам. В маленьком городке на севере страны ребята должны были пройти курс художественной ковки и гончарного мастерства. В состав этой группы включили и Леонида, но… он оказался одним из тех, кто видел приборы, которые были размещены на советских автоматических станциях Вега 1,2. А значит – нельзя!

Годы перестроечного развала и последовавшую за ними разруху девяностых Леонид, как и все, кто честным трудом зарабатывал себе на хлеб, вспоминает с ужасом.  Приходилось браться за любое дело, чтобы выжить, вплоть до изготовления китайских палочек, ложечек и прочего ширпотреба. Спасли навыки реставратора мебели – как раз в это время в определённых кругах возникла мода на мебель «а-ля старина».

Всё изменилось в 1997 году. Однажды, получив приглашение своего приятеля, Леонид отправился в Моршанск на реставрацию старинного Свято-Троицкого собора. Иконостас храма представлял собой колоннаду  - одни «царские врата» достигали высоты четырёх с половиной метров! Работать пришлось много и долго, но в итоге обновлённый иконостас засиял своим великолепием, радуя прихожан. С этого момента можно считать, что в судьбе Леонида начался ренессанс. Мастеру посыпались приглашения из музеев, предложения на участие в выставках, а заодно - поработать над восстановлением каких-либо экспонатов. Из всех музеев, с которыми довелось сотрудничать, особой строкой мастер выделяет музей семьи Цветаевых в Тарусе. Почему? «Не знаю, - признаётся Леонид. – Наверное, какая-то внутренняя теплота, искра жизни, отношение к посетителям притягивает, как магнит, к этому домику».

В музее всегда рады Леониду - он оказал помощь в реставрации мемориальной цветаевской мебели, а выставки его работ всегда интересны посетителям. Резные братины, ковши и чаши, скульптурные композиции и полностью вырезанные из дерева иконы поражают своей реалистичностью  и мастерством исполнения. «На некоторые работы у меня ушли годы» - признался мастер. - В основном это касается икон - ведь каждый узор, каждый штрих на них уникален и неповторим».

Среди его работ можно выделить и изготовление поклонных крестов на въезде в город. Ими занималась инициативная группа с благословения отца Леонида. В группу, кроме Леонида, вошли Владимир Филиппов, Геннадий Березовский, Владимир Русяев.

В начале 90-х чешская киностудия «Баррандов-фильм» снимала документальный фильм о Тарусе под названием «День мастера» (режиссёры Николай Гейко и Виктор Воронин), в котором рассказывается и о творческом пути Леонида Гогидзе. Этот фильм стал лауреатом чешского фестиваля, посвящённого народным промыслам.

Калуга, Москва, Ленинград, другие города. Начиная с 1979 года, целый набор грамот и памятных сувениров является как бы вехами творческого пути мастера. Постепенно пришла слава международного уровня. Многие коллекционеры, приехавшие из разных стран (от Бразилии до Японии), посещая Тарусу, обязательно заглянут к нему, чтобы увезти на родину одно из его изделий.

 
Ныне Леонид Гогидзе с увлечением трудится над очередным своим замыслом. Известность не поразила его «звёздной болезнью»: в общении он прост, любит дружескую беседу, высоко ценит хороший юмор. Новых идей у мастера много – они приходят как озарение, внезапно. Он не верит людям, которые говорят, что «сейчас я буду работать над этой скульптурой», ибо невозможно создать что-то без своеобразного «удара», эмоционального порыва. Творчество – всегда вспышка, экспромт. Только так рождаются оригинальные работы, и очень немногие из них, возможно, станут шедеврами.

«Работали над иконостасом церкви в Ферзиково, - рассказывает мастер. - Трудились «на одном дыхании», повинуясь чему-то, что шло из глубин души. Когда «Царские врата» ещё только готовились к установке, я видел, как люди становились перед ними на колени. В этот момент  тебя охватывает необыкновенное чувство! Это не удовлетворение, а скорее духовный порыв, та самая вера, которая помогает созидать нечто значимое на радость людям. Ты окунаешься в старые традиции – врата копировались с образца 17 века, и люди видели, что промыслы, которые существовали века назад, живут, пока есть мастера. А значит, жив корень, который питает современную Тарусу соками наследия древних. И если не уделять этому источнику должного внимания, он безвозвратно иссякнет».

Вадим МАЛЬЦЕВ.