Увидеть Репина и... не умереть

И снова Москва. Теперь весенняя. С ее извечной суетой-толчеей на светофорах и перекрестках, на бесконечных магистралях.

Я приехал в Новую Третьяковку (Государственная Третьяковская галерея) на Крымском Валу, чтобы, погрузившись в таинство ретроспективной выставки выдающегося мастера кисти и холста, не впасть в эйфорию и не захлебнуться от восторга. «Увидеть Париж и умереть!» - кричали когда-то о Париже на выставке наследия И. Эренбурга в музее А. Ахматовой. Последний раз выставка живописца проводилась здесь еще в 1994 году, а сейчас приурочена к его 175-летию. 

Отбросив эмоции в сторону, хотелось получить истинное удовольствие от 170 живописных полотен и 130 его графических работ. Но еще в дороге прикинул: если на каждую из них затратить всего лишь по минуте, получится 5 часов, что, согласитесь, не реально. Поэтому, отправляясь туда, надо ехать за «своим» Репиным, не ставя целью объять необъятное. Все равно не получится: как-никак, экспозиция занимает три этажа галереи, и мало у кого хватит физических сил одолеть ее за одно посещение. На все нужно осмысленное время!

Что мы помним о творчестве Ильи Ефимовича по  школьным учебникам и художественным альбомам? В первую очередь, конечно же, «Бурлаки на Волге», «Не ждали», «Запорожцы пишут письмо турецкому султану». Дальше мало кто продвинется. Напечатанные (в советское время) на бумаге невысокого качества, они не производили должного впечатления. Картинки как картинки, мало кто заострял на них свое внимание. Они не пахли красками и не  передавали насыщенность цветовой гаммы. И лишь когда ты все это видишь рядом, на расстоянии вытянутой руки, смотришь в глаза в глаза его героям, ощущаешь в реальности величие и значимость созданного и наконец-то собранного воедино, в том числе, из запасников и частных коллекций, а также из Русского музея Санкт-Петербурга.

Переступив порог храма искусства, осязаемо почувствовал: по коже побежал предательский озноб, подушечки пальцев закололо-защипало, как перед событием, выходящим за рамки обыденного. Он улетучился незаметно, когда, отгородившись от ценителей прекрасного невидимой ширмой, в зале Третьяковки мы остались вдвоем - Я и Мастер, Я и Его работы...

Посмотреть действительно было на что! Хотя, из-за ажиотажа посетителей (а была среда - разгар рабочей недели), достигшего своей кульминации ближе к полудню, рассчитывать на возможность остаться один на один с понравившейся работой  - наивно. Да и мысль о фотосъемке тоже пришлось отбросить - бдительные бабушки-смотрители, стоящие на каждом шагу вежливо-предупредительные секьюрити ваше желание пресекут на корню: не обессудьте и воспримите как должное.

Передвижение маломобильных экскурсантов - отдельная история: внутренних пандусов нет, современная коляска в лифт не входит, приходится пересаживаться на допотопную, старой модели.

Тем не менее. Первое, что бросается в глаза - масштабность работ. Это уже и упомянутые выше полотна, и, конечно же, «Торжественное заседание Государственного совета 7 мая 1901 года, в день столетнего юбилея со дня его учреждения» (как модно сейчас говорить - госзаказ), писавшееся три года кряду и специально привезенное по случаю из Питера, «Прием волостных старшин Александром 3-м во дворе Петровского дворца в Москве». Особняком стоит «Крестный ход в Курской губернии».

Но гигантизм приводит к абсурду: стоит сделать несколько шагов назад в надежде охватить взором их величие и красоту, оценить и понять, как тут же перед тобой вырастает живая стена из других посетителей, отсекающая тебя от созерцания. Выход? Старайтесь попасть в Третьяковку как можно раньше, когда народ еще на подходе, если заранее озаботились наличием входного билета, который просто так не достать.

Как бы не были масштабны и трудны в работе исторические полотна, главные в творчестве Репина - люди с их открытыми лицами, не замершие изваяниями истуканы, а живые существа, с которыми хочется говорить и спорить до хрипоты. Вот портрет «Девочки с букетом» Веры Репиной в Абрамцеве, дочери художника. Детские и одновременно взрослые глаза. Даже сейчас, спустя 100 лет, они выдают тревогу за свое будущее, которое окажется ох каким несладким и лихим. Зато Надя Репина, кажется, глядит на окружающий мир иначе. Ее хитроватый взгляд вселяет уверенность в завтрашнем дне: все будет замечательно, она еще многое успеет сделать в своей жизни! Не успела - не дали: репрессии прокатились по семье тяжелым и беспощадным катком.

В жизни любого человека, особенно творческого, наступает переломный момент, когда хочется переключиться на другую волну, отгородиться от связей с миром сильных и влиятельных особ, и Репин - не исключение. Из-под его кисти выходят «Летний пейзаж своей жены на мостике в Абрамцеве», «На дерновой скамье», «Букет»... Без предисловий чувствуется: художник по-человечески устал от официоза, работает на износ; ему нужно отдохнуть, насладиться природой, пообщаться с простыми людьми на общепонятном языке, многое высказать. К той поре Репина преследовала болезнь. Доказательство?

Автопортрет, заказанный Третьяковкой в 1915 году, но так ей и не выкупленный, писался уже одной рукой, из-за «сухости» другой. Но к той поре его коллекция успела стать предметом гордости и зависти, выставить которую на суд экспертов, критиков, просто созерцающих не зазорно! Портреты композитора А. Глазунова, писателей И. Тургенева и Л. Толстого, Софьи Драгомировой, «Воскрешение дочери Иаира», графа Сольского, мецената и коллекционера живописи П. Третьякова, «Негритянки», «Еврея на молитве», Л.Андреева... Каков разброс тем, какова ненасытность, желание выдать «на-гора» то, что без зазрения совести можно оставить потомкам!

Конечно, всего не перечесть, всех красок - не описать, просто их надо видеть и чувствовать, «общаться» с автором, уметь слушать и слышать: он о многом поведает. К сожалению, все вышеперечисленное пришлось заново открывать ценителям его творчества уже после кончины художника в 1930 году в местечке Куоккала (Финляндия) на Карельском перешейке. Его он ласково называл «Пенатами». Теперь это Репино, недалеко от Санкт-Петербурга.

Покидая Новую Третьяковку, никак не мог отделаться от ощущения горечи: почему гению мирового масштаба по признанию искусствоведов многих стран пришлось творить за границей, там же и умереть?

Советская власть предпринимала усилия к его возвращению на родину. Старались Луначарский с Ворошиловым, друзья-художники. «Нет!» - раздавалось в ответ. Не за горами были 30-е годы, и какая судьба ждала Мастера -  одному Богу известно. Не Репин так и не простил советам обрушившихся на его семью репрессий.

Он не вернулся домой, став легендой и авторитетом еще при жизни... Он работал тогда, чтобы через 100 лет мы получили истинное удовольствие! И как после этого ссылаться на отсутствие свободного времени и не напроситься к нему в гости на Крымском Валу? Илья Ефимович нас бы не понял и не простил,что легко читается на его автопортрете при входе. он будто рентгеном просвечивает своих гостей, прикидывая, с каким настроением к нему пожаловали. Такое уж у гениев предназначение: им многое прощается. Нам остается лишь благодарить судьбу за встречу с прекрасным.

Александр БОЧАРОВ. 

Фото Елены КОЗЛОВСКОЙ.

От автора. Приношу сердечную благодарность волонтеру БФ «Старость в радость» Светлане Гусевой и старшей медсестре дома-интерната Елене Козловской за организацию и помощь при посещении Третьяковской галереи.