Под прицелом врага

(Окончание. Начало – в №№37-39 «Октября» от 5 апреля).


Анна Алексеевна Климова (Иванцова) родилась 15 октября 1929 года на Смоленщине. Нынешний Куйбышевский район с её родной деревней Верхний Студенец стал частью  Калужской области только с 1944 года.

 

Народная хитрость


Прошёл год. Летом все так же трудились на полях, правда, теперь под присмотром. Лошадей у селян отобрали сразу, поэтому приходилось пахать землю на самих себе, или впрягать в плуг оставшихся коров, которых становилось всё меньше. Постепенно они шли на корм оккупантам.


Осенью удавалось припрятать часть урожая. Для этого жители применяли такую хитрость: на краю кладбища выкапывалась большая яма, на дно ставились бочки так, чтобы их верх не находился слишком глубоко. В эти бочки насыпалось зерно, потом их закупоривали, закладывали досками, насыпали холмик и ставили крест. Теперь тайник невозможно было отличить от обычной могилы. Зерно из этой «могилы» распределялось среди  сельских жителей.


Однажды зимой в комнату австрийца набилось много офицеров – о чём-то долго совещались. Спустя  какое-то время они ушли, горячо споря. Единственное слово, которое смогла понять Анна, было «Сталинград». Так все узнали, что фашисты дошли до Волги, а  под Сталинградом намечается что-то грандиозное.

 

Партизаны


Партизанский отряд начал свою работу практически сразу. Вылазки партизан доставляли много хлопот врагу, поэтому в конце 1941 года фашисты решили устроить расправу – для устрашения. Неподалёку от Верхнего Студенца вдоль железной дороги стояло два небольших посёлка по пятнадцать домов в каждом. Один из них Анна Алексеевна упоминает  как «Борисовское», второй – «Черкессы», либо «Чёрная деревня».  Сразу за посёлками начинался лес, в котором хозяйничали партизаны. Немцы подогнали бронепоезд и зажигательными снарядами подожгли эти посёлки. После выловили всех оставшихся в живых мужчин, увезли их на станцию Бетлица, где и расстреляли.


Ряды партизан, в которых первоначально были только местные, пополнялись всеми, кому удалось вырваться из окружения. Связь они поддерживали с кем только возможно – вплоть до старост, так как некоторые из них сотрудничали с фашистами только для вида. Иногда удавалось получить ценные сведения о продвижении войск противника, после чего сразу  делалась  вылазка. Но так как вооружение партизанского отряда оставляло желать лучшего, гибли они порой из-за малейшей оплошности.


«Был у наших соседей сын Осип, - вспоминает Анна Алексеевна. - Когда началась война, он отправился на фронт, где был артиллеристом. Его часть попала в окружение, и он стал одним из немногих, кому удалось вырваться из кольца. Вернувшись домой, он сразу ушёл к партизанам. И таких, как он, было много! Однажды зимой его группа возвращалась в лес после одной вылазки. Оставалось пересечь железнодорожное полотно, но маскхалатов у партизан не было. Засекли их полицаи сразу.  Началась перестрелка, но уйти не удалось – Осип погиб, а тех, кого взяли в плен, увезли на соседнюю станцию и расстреляли.


Временами до нас доходили сведения, что партизаны пустили под откос очередной поезд. Были ли это бойцы из нашего леса – не знаю. Но они досаждали фашистам  настолько, что зимой 1942-1943 года фрицы устроили «аврал»: вызвали на помощь авиацию, чтобы разбомбить лес. После бомбёжки пошли каратели, правда, никого не поймали. Партизан заранее предупредили, и они благополучно успели уйти.


Эсэсовцы разозлились, схватили двенадцать жителей деревни, попавшихся им на глаза – несколько  стариков и двух мальчишек 10–11 лет. Пленных провели по деревне, потом вывели за околицу, где и расстреляли. Я видела всё – и как их вели, и как крестились старики, и как плакали все, даже  деревенские мальчишки».


Предатели


Упоминает Анна Алексеевна и о подлости со стороны своих. Было и такое!


Со старостой соседней деревни Нижний Студенец (местные называли её «Муравьёвка») партизаны попытались наладить связь. Надеялись, что он будет помогать своим. Староста отказался. Тогда его увели с собой, возможно, что расстреляли за измену. Жена старосты решила отомстить.  Иногда партизаны приходили в деревню ночью, чтобы повидаться с близкими, переодеться, поесть. Женщина выследила двоих: один пришёл навестить свою мать, а другой – к жене. И  сообщила в штаб СС.


Каратели ворвались в Муравьёвку и устроили переполох. Один из партизан попытался убежать, но был тут же убит, а второго мать успела спрятать в картофельной яме. Там его нашли и расстреляли. Жену первого и мать второго партизана привели в штаб, где учинили допрос. Днём собрали всех деревенских, вывели этих женщин на нашу площадку, завязали им глаза и тоже расстреляли.


Больше никого каратели не тронули, но поймали собаку, поставили её перед жителями и пристрелили. О судьбе предательницы Анна так ничего и не узнала - она потом куда-то пропала.

 

Узники


В конце августа 1943 года жители деревни поняли: что-то происходит! В небе всё чаще стали появляться наши самолёты – шум их двигателей местные узнавали сразу. В районе нынешней Бетлицы находились немецкие склады с оружием. Они-то и были целью! Однажды жители увидели, как с одного из наших самолётов на склады было сброшено «что-то блестящее». Это были зажигательные бомбы. Взрыв был ужасный – вокруг разлетались снаряды, некоторые даже долетели до деревни. Жители попрятались в окопчиках, но всё обошлось.


Немного погодя досталось и самой деревне – неожиданно ночью стало светло, как днём. Это наши сбросили осветительную бомбу. Как оказалось, целью был эсэсовский штаб. Следом полетело ещё несколько бомб, но они упали на ближайшие огороды, не причинив никому вреда.


В сентябре жители занимались полевыми работами. Неожиданно по громкоговорителю передали приказ собраться всем на соседнем поле, куда уже сгоняли всех селян, а также жителей окрестных деревень. Когда всех собрали, толпу окружили автоматчики, а по рядам пошли офицеры, пристально вглядываясь в лица. Среди тех, кого выбрали офицеры, был и Алексей, брат Анны. Их автоматчики увели в неизвестном направлении, и больше Анна своего брата никогда не увидела и не узнала, что с ним произошло.


Оставшихся погнали по дороге на Рославль. Брели несколько дней с  остановками в местных деревушках, где  ночевали в сараях под присмотром автоматчиков.


«В Рославле нас разместили в каком-то большом здании, - продолжает воспоминания Анна Алексеевна. - Оно уже было оцеплено и окружено колючей проволокой. Здесь нас разделили: тех, кто покрепче, погнали дальше, на запад, а нас оставили. Около двух недель мы находились в этом здании, питались объедками. Нам кидали чёрствый хлеб, но иногда местным жителям удавалось перебросить через ограду картошку, что сильно выручало. Временами нас выводили в поле, где заставляли собирать картошку, использовали для различных работ на территории лагеря.


Однажды один из узников, хорошо знавший немецкий язык, подслушал беседу двух офицеров. Речь шла о нашей судьбе. Оказалось, что советские войска совсем близко, и первый говорил, что необходимо расстрелять пленных. Второй возражал – их слишком много, всех не успеют перестрелять. К какому решению они пришли – неизвестно, так как на следующий день началась перестрелка, и наши мучители разбежались, так и не успев ничего сделать».

 

Свобода!


Узники выбрались из здания и побежали, куда глаза глядят. Город ещё не был освобождён, и чтобы не попасть под обстрел, они решили пересидеть опасное время в ближайшем овраге.


«Сидим мы в овраге, а вокруг рвутся снаряды, - рассказывает очевидица. - И вдруг неожиданно всё стихло. Все заплакали от счастья, когда на краю оврага появились трое советских солдат. Бросились к ним, но они велели вернуться, добавив: «Сидите здесь, пока мы не очистим территорию от фрицев!»


Страх был настолько силён, что узники выбрались только через несколько часов. Рядом с оврагом они обнаружили полуразрушенную постройку, где  и решили переночевать.


Утром беглецы направились домой. Дорога заняла несколько дней, но теперь они шли по своей земле! Через реку Десна уже был наведён понтонный мост, и, переправляясь по нему, они обратили внимание на полностью выжженные берега реки. Казалось, горели даже камни. К родной деревне подошли, не ожидая ничего хорошего. Опасения оправдались – деревню почти полностью фашисты сожгли, пощадив только пару развалюх в сторонке, да старую баню, которую, вероятно, просто не заметили, так как находилась она в овраге. Неизвестно почему уцелела и деревенская школа.


Негусто, особенно если учесть, что зима была не за горами. Но обустраиваться надо! Имеющиеся площади быстро заселили, а те, кому не хватило места,  принялись рыть землянки. Семья Анны разместилась в одной из развалюх, где уже было пятнадцать человек. Селянам очень повезло, что часть картошки осталась в поле – она и припрятанные на кладбище запасы зерна помогли продержаться зиму.


В спешке оккупанты не успели угнать оставшихся коров: часть из них позже удалось отыскать в партизанском лесу.


Последние испытания


Быстро наступившие холода принесли новое испытание – болезни. В деревне началась эпидемия сыпного тифа. Всему виной были вши. Первой в семье заболела Анна, потом отец. Поднялась температура, начались ужасные головные боли, а лечить было нечем. Люди вымирали семьями, но Ане и её отцу повезло: выкарабкались чудом. Весной еле держались на ногах, но к лету немного окрепли.


Летом принялись за строительство дома, древесину для которого добывали сами, в партизанском лесу, доставляя на коровах, или тащили волоком на себе. Конечно, новый дом получился намного хуже сгоревшего, но жить было можно! Постепенно обжились, а в январе 1944 года открылась школа, куда с удовольствием пошла и Анна. Разбитые окна заколотили фанерой, затопили чудом уцелевшие печки – учиться можно! Сгодилось всё: огрызки уцелевших карандашей, обрывки газет, книг, любой бумаги, на которой можно было писать.


Весной  заново образовался колхоз, правда, до прежнего, довоенного, ему было далеко – не было техники, не хватало рабочих рук.


Но как бы то ни было, жизнь налаживалась! Восстановили даже радио – теперь можно было получать свежие новости с фронта, а не собирать слухи. Однажды солнечным весенним днём репродуктор передал новость, которую давно ждали. Победа! На улицу выбежали все оставшиеся жители деревни, смеялись, радовались и целовались, кричали. Тут бы хорошо и выпить за победу, да откуда? Праздновали картошкой и хлебом.


Мирная жизнь


Прошли годы. После школы, Анна окончила Калужский педагогический институт. Ещё во время оккупации у неё появилась мечта стать учителем – воспитывать в детях добро и умение бережно хранить память о знамени, которое однажды взвилось над поверженным Рейхстагом.


По окончании института Анна Алексеевна работала преподавателем в селе Хатошь близ Бетлицы, где и встретила свою судьбу – Петра Николаевича Климова. С 1957 по 1970 годы он был начальником тарусского отделения милиции. Позднее – работала учителем в первой школе города Кирова, а в 1958 году её домом стала Таруса.


Более сорока лет отдала она детям, двадцать два года совмещая  профессию  учителя математики  с должностью директора тарусской школы №2, которая ныне носит имя учёного Василия Власова. На пенсию ушла только в 2000 году.


Анна Алексеевна - отличник народного просвещения, имеет удостоверение ветерана Великой Отечественной войны,  как малолетний узник, звание ветерана труда.


Вадим МАЛЬЦЕВ.


Фото автора.