Северное небо

Историю Ермиловой (Чиковой) Натальи Марковны знают многие жители нашего района. Её имя упомянуто в книгах (З.В. Виноградова «Тарусские пленники», Калуга, 2017 г.)  Поэтому мы  коснёмся только той части её жизни, которая пришлась на предвоенные и военные годы.

О себе Наталья Марковна говорит, что она  «самый коренной житель села Кузьмищево». Её отец, Чиков Марк Васильевич, был разнорабочим в колхозе «Заря», а мать, Хорошева Акулина Петровна – дояркой. Оба родились и прожили всю жизнь в этом селе, ныне почти слившимся с Тарусой, где 21 августа 1922 года родилась их старшая дочь Наталья.

В Кузьмищево Наталья окончила начальную школу, которая  находилась напротив колхозного сада (позднее школа сгорела). Образование продолжила в Тарусской средней школе, а по окончании 7 класса поступила в Текстильный техникум города Серпухова. Учиться в другом городе –  занятие не из дешёвых, особенно если семья небогата. Поэтому, окончив первый курс, Наталья приняла решение вернуться в Тарусу. Отец, в то время уже ставший пекарем в тарусской пекарне (находилась в закрытой тогда Воскресенской церкви), помог дочери устроиться помощником счетовода в бухгалтерию. Не успела Наталья освоиться на новом месте, как её в начале 1939 года направляют в Белёв, где на базе  учебного комбината  были организованы курсы по повышению квалификации.

Назад она вернулась уже «большим человеком», сразу получив должность счетовода расчётного стола в райпотребсоюзе.

Упорство и ответственное отношение к работе сделали своё дело. В сентябре 1940 года Наталья снова получает направление в Белёв, теперь уже на курсы бухгалтеров сельпо, которые успешно закончила  в мае 1941 г. На этот раз ей доверили должность бухгалтера в Лопатинском сельпо. Там она и встретила 22 июня 1941 года.

Этот момент каждый пережил по своему, но объединяло всех одно – ужас и неприятие ситуации, ненависть к врагу, страх за близких. Так же отнеслась к известию о начале войны и Наталья: «Прибегает ко мне Алексей Новиков, заведующий избы-читальни, кричит: «Началась война! Что сидишь здесь, иди в Кузьмищево!»

Я очень сильно испугалась, проплакала всю ночь, переживала, что будет теперь с моими близкими? Но в Кузьмищево не пошла – решила остаться здесь».

Лето прошло в тревоге.  Женщины и дети взвалили себе на плечи заботы ушедших на фронт мужей, занимались своими делами молча -  не хотелось говорить о том, что враг приближается всё ближе.

«Во второй половине октября, - вспоминает Наталья Марковна, - поступает приказ от председателя  Райпотребсоюза  Мышленникова (имя она не помнит) - открыть столовую, пекарню, магазин. Всё, что есть в магазине – продукты, тряпки, посуда - раздать бесплатно населению, но без сутолоки.  К счастью, лопатинцы отнеслись к этому с пониманием, и сутолоки удалось избежать: товары разобрали мгновенно. Каждый запасался всем, что могло пригодиться в дальнейшем. Заведовать раздачей пришлось мне, и вдруг, в один момент, слышу: «Наташа, дай мне». Смотрю,  а это наши два солдата, -  из отступающих, Николай Колянов - наш, Кузьмищевский,  а второй по фамилии Торопин, из деревни Игнатовское. Отступали со стороны села Кресты - оба грязные, измождённые. Я вышла из-за прилавка, и говорю им: «Всё уже разобрали, пойдёмте в пекарню – может, что и найдём».

Здесь хлопотал пекарь – он только что загрузил хлеб в печь, а из запасов оставались только одна буханка и лепёшка, которая лежала на сковородке. Солдаты были рады и этому. Подкрепившись, ребята отправились в сторону Тарусы. Немного погодя за ними отправилась в Кузьмищево и я – делать здесь уже было нечего, да и всё громче стал слышен грохот разрывающихся снарядов. Прихожу домой, а Николай Колянов сидит с моей мамой и рассказывает, как я ему помогла – видимо, сильно наголодались. Дома он пробыл недолго – вместе с товарищем отправился в сторону Серпухова, догонять своих».

Первые немцы, которых увидела Наталья, появились со стороны Тарусы. В Кузьмищево они въехали с шиком – на велосипедах. Для хранения этих велосипедов позже выбрали здание бывшей сельской церкви.

«Рано утром мама натопила печь, - продолжает Наталья Марковна, - говорит: «Давайте быстро поедим, а то сейчас придут немцы, всё отберут!»

Не успела она закончить, как на русском языке прозвучал ответ: «А мы уже здесь!» - на пороге стояло несколько фрицев, один из которых сносно  знал русский язык.

Не успели войти, как сразу начали командовать: «Матка, давай брот (хлеб), яйка!», осмотрели дом. Мы оцепенели -  не поймём, что к чему. Немцы огляделись, увидели на столе какие-то продукты, с жадностью их схватили и ушли. Вроде бы отделались большим испугом, но потом фашисты к нам заходили часто – через дом была их кухня, куда они тащили весь скот. У нас отобрали все припасы, сожрали всех кур, овец, поросёнка, повезло только корове, которую они так и не успели зарубить – не дошла очередь.

Перед оккупацией пятеро колхозников, включая моего отца, приняли решение перегнать колхозное стадо подальше от фронта – в Рязань. Стадо они перегнали, но когда отец возвращался обратно, со стороны Поленово, его не пустили через реку наши – так и пришлось ему оставаться с ними до конца оккупации.

В начале ноября 1941 года к дому подъехала  повозка, а на ней – наш связанный раненый солдат, в разорванном комбинезоне – танкист, в сопровождении конного немца и переводчика. Солдат было двое – отступали из-под Юхнова, но один погиб в перестрелке, а  второй добрался до деревни Игнатовское, где заночевал у какой-то старухи».

Этому солдату старушка разрешила переночевать, но почему на его вопрос: «Бабушка, а есть ли в деревне немцы?» ответила отрицательно, Наталья Марковна так и не знает ответа. Скорее всего, старушка испугалась наказания. Утром солдат пошёл через поле – собирался переправиться через Оку, к своим. У реки он нарвался на немцев, был ранен  в бедро и принял решение остаться на этом берегу. Нашёл стог сена, где прятался три дня. Через три дня видит – в поле ходит лошадь, решил её оседлать – тут-то его и схватили.

Неподалёку от дома Чиковых жил местный староста. Наверное, поэтому солдата и привезли к ним. Но уходя, немецкий переводчик припугнул, что если пленного будут кормить, всех  расстреляют.

Быстро темнело. Солдат лежал молча. Немцы, увидев, что опасности нет, ушли тоже. Семья была напугана угрозами, да и вид солдата отпугивал: рыжий, с бородой. Наверное, финн! Вдруг он заговорил первым:

- Мама, мамаш, дай мне попить!

- На, сынок, пей,  - сказала мама, подавая ему воды. Потом поискала, нашла припрятанную крынку с молоком, налила полную кружку.

- На-ка, попей молока, проголодался небось?

- Спасибо, мамаша, - только и ответил солдат, мгновенно опустошив кружку.

В печке, в чугунке, оставалось немного манной каши. Эта каша так же мгновенно исчезла вслед за молоком. И только после этого домашние стали к нему приглядываться.

- Батюшки! - воскликнула мама, - да ты посмотри на себя – весь грязный и во вшах.

- Что поделать, мама, такова моя участь, - попытался пошутить солдат.

Мать, несмотря на приказ, достала отцовскую рубаху. Парня отмыли и переодели  – хорошо, что в этот момент к ним в дом никто так и не вошёл.

Весь остаток ночи семейство возилось с ним, а он, как заведённый, только и приговаривал: «Вы ничего не бойтесь, я не финн, я с Москвы -  вот мой адрес!» И что-то нацарапал на обрывке бумаги.

Наутро его осмотрели немцы и отвезли к остальным военнопленным. «Но перед этим, - продолжает свою историю наша героиня, -  он оставил адрес. Оказалось, что зовут его Василий Зайцев. До войны жил в Москве,  в доме, который находится в Колодезном переулке. После освобождения он попал в московский госпиталь, при котором работала его мама. Мы волновались о судьбе Василия, написали по указанному адресу, и узнали, что он был переправлен в Ижевск, где его и комиссовали. Спустя какое-то время мы встречали Василия как гостя – он приехал со своей мамой. Они у нас пожили немного, но на этом история не закончилась! Ещё позднее  он приехал к нам снова, но теперь уже один. Оказалось, что на этот раз его привела к нам в дом любовь -  приехал просить руки моей сестры Марии. Сестра согласилась и прожила с ним всю жизнь душа в душу, вместе вырастили двоих детей. Такая вот судьба. Потом мы всё время над ней подшучивали: «Ну что, не могла найти себе жениха -  пригнали его тебе немцы».

(Начало. Продолжение – в №№148-150 «Октября» от 21 декабря).